КАПЛЯ КРОВИ

КАПЛЯ КРОВИ

Copyright , П. И. Ратушный Очерки и рассказы Surmico-edition, Kiev, 2004

КАПЛЯ КРОВИ

(рассказ включен в сборник 1937 года, во втором издании 1959 года отсутствует)

Никто не знал доподлинно, в чем дело, но уверяли, что в трагической этой истории виновата женщина.
Вдова екатеринбургского мещанина Анастасия Прокопьевна Попова, сорока девяти лет, показала:
- В моем доме действительно - что, истинная правда, жил поименованный гранильщик Павел Белоглазов. Двадцать второго октября 1906 года, в двенадцать часов пополудни, в мой дом вошли двое: господин Неруш и какой-то, неведомый мне доселе, барин. Барин, должно быть, был богатый, еще богаче господина Неруша. От барина духовито пахло. Такой, знаете, запах... А усики, хотя седые были, но подстриженные. Сам-то одетый он был в пальто длинное, суконное и в шляпу бархатную. Очень приличный господин. Только, извините, вместо носа у него, знаете, ну, просто гладкое место на физиономии и тут же две, извиняюсь за выражение, дырочки.
Господин Неруш подержали меня за ручку.
Они очень уважительный господин. И сказали:
- Пашка дома?
- А где же ему быть?—отвечало я тоже благородно и веду их в комнату к Пашке. А (поименованный) (Павел Белоглазов) он лежит на койке своей, извините, как свинья какая. В валенках, в пальте, поверх стеганного одеяла, глазищами своими ворочает туды-сюды. Нет, он не пьяный, а только вообще малахольный (меланхолик). Это с ним лет пять уже повелось. То очень веселый, разговорчивый, а то слова ни с кем не молвит, и тогда лучше к нему не подходи... Извиняюсь за выражение, неприличные слова говорит. Вот вошли мы, а он лежит. Он, конечно, хороший мастер, слова нету. Первый в городе. И квартирант хороший, аккуратный. Но лежит.
Господин Неруш говорит ему:
- Вставай, Пашка!.. Камень принес знаменитый…
А Пашка говорит:
- Идите вы до чертовой матери...
Тогда господин Неруш говорит:
- Это не камень, Пашка, а твоя мечта... Таинственный мир вечерней зари!
И на ладошке показывает камушек. Галичку рубина. Продолговатую. В боб величилой, цвета как кумач слинялый.
А Пашка опять отказался. А когда господин Неруш стал крутить у него перед глазищами камушек и так и этак, тогда Пашка согласился.
Тут он встал с койки. Только у них опять вышел обратно спор с неизвестным барином. Барин говорит:
- Ты мне сделай эмблемой... Символом мне сделай. У самоцвета, видишь, тон разный: тут вот посветлей, а тут потемней... Вот ты и сделай мне этот кристалл, чтобы он был, как сердце женщины изменчивой...
А Пашка... Он всегда обхождение грубое имел.
Он говорит:
- Это- не кристалл,а окатыш... Банкльоком делать м стану. Ни шиша понятия не имеете!..
А господин Неруш сказали:
- Надо банкльоком... Чтоб вес не потерялся у камня.
А Пашка отвечает:
- Плевал я на вес, если я вижу, чего камень требовает...
Ну, а потом меня соседка кликнула, Мария Тимофеевна, и я вышла. Вот как перед истинным богом, чуяло мое сердце, что не к добру пришел этот господин!
А потом господа ушли, и Пашка сел гранить. Хоть вы и говорите, что это к сему делу не относящееся, а я вам скажу: он бывало и раньше, когда еще китаец у него, поименованного, жил, тоже цельные ночи за станочком высиживал... Вот смехи-то были!.. Китаец ни бельме по-русски, а Пашка того хуже по-китайски. Лопочут ни весть что и каждый свое, а больше руками разговаривают.
Китаец учил Пашку китайской огранке, а Пашка китайца - русской... Вот смехи!.. Пашка был мастер, действительно - что, очень аккуратный. Шарик если огранить, прямо удивительно до чего круглый. Положишь его на стекло ровное, а он (поименованный) (Белоглазов), не Белоглазов, а шарик все перекатывается да перекатывается, словно живая в нем сила или деймон какой, Дух нечистый. Даже страхи возьмут. Нет, чтобы в церковь Пашка ходил, этого я не замечала.
Ночь на 23 октября 1906 года Павел Белоглааов все гранил, даже мешал квартирантам моим спать. И цельную ночь пел песни. А у него уж обычай такой: если песни поет,- стало быть, веселый. Ну, а если молчит...
Цельную ночь гранил, а утром беспросонья вышел веселый, опять же обратно и говорит:
- Мамаша, имейте в виду, я каплю крови им сделал...
Он это в шутку всегда меня «мамашей» называл.
А сами посудите, какая же я ему мамаша, ежели ему двадцать восемь годов было?
К чему он сказал про каплю крови,— этого я уж не знаю. Конечно, может быть, он какой намек делал или уже заумышлял что,— про то я не ведаю.
Только в скорости пришли опять же обратно господин Неруш (вышепоименованный) и неизвестный (безносый) господин. Об чем они говорили,- я не знаю: по хозяйству была занятая. Только одно скажу: про женский пол Пашка разговоров охальных не любил. Женщины к нему не ходили. Вот годов пять назад к нему ходила одна девушка, модистка. Соседки сказывали, что ее Варькой звать. Такая чернявая вся. Как цыганочка. Позже я ее не видала. Сказывали, с купцами уехала. А после ее уезда он девушек больше не приводил, даже боялся. Хоть за красоту свою мог иметь их сколько хочешь.
И ничего я больше не знаю и не ведаю. И неоткуда мне больше знать про разные дела.
Разговоров промежду мной - вдовой Поповой - и поименованным гранильщиком - Павлом Белоглазовым - никаких больше про каплю крови не было.
К сим показаниям руку приложила собственноручную вдова Попова.
Купец первой гильдии города Екатеринбурга Исаак Федорович Неруш показал:
- Действительно, я приходил к гранильщику Павлу Белоглазову 22 октября 1906 года. Приходил я не один, а с московским купцом первой гильдии Василием Тарасовичем Ненашевым, - моим компаньоном по скупке на Урале драгоценных камней. Ненашев принес Белоглазову гранить камень — рубин, купленный у неизвестного нам старателя. Камень имел веса пять каратов. В камне были недочеты. Он был формы продолговатого боба. Как каждая галька (окатыш), камень
бмяню
сверху матовый, шероховатый, блеклокрасного цвета. Один конец его был посветлее, середина темноватее, а другой конец темнокрасный, даже с синеватым оттенком. В виду такой природы камня, господин Ненашев хотел огранить рубин банкльоком, т. е. продолговатой овальной формой, с одной стороны заостренной слегка. Действительно, Ненашев—купец первой гильдии—говорил, что желает иметь камень-эмблему, символ (что значит: намек, выражение). Ненашев хотел подарить данный камень этуали (певичке шантана, а шантан — это ресторан, где поют, танцуют и пляшут) Луизе Каторс, которая приехала сюда, в Екатеринбург, на гастроли в Харитоновский сад.
Ненашев вообще был человек солидный, в платежах аккуратный, но в данном (поименованном) случае он допустил ошибку: он влюбился в эту певичку, каковой и хотел подарить данный кристалл, или, вернее, окатыш. Почему все произошло остальное,- я не знаю Павла Белоглазова - гранильщика и камнереза - я знаю давно: лет десять.
До этого случая он считался одним из лучших в Екатеринбурге мастеров. Он умел даже недочеты камня превращать в его достоинства. Раньше Павел (означенный) Белоглазов был веселый человек, но в последние годы, лет пять приблизительно, характер его резко изменился в худшую сторону. Он стал брать за огранку дороже и часто даже отказывался от работы, если ему приносили не очень дорогой камень. Я объясняю это простой причиной: Белоглазов зазнался. Данный камень Белоглазов (означенный) огранил нам не банкальоком, как мы просили, а сверху кабашенок, что тоже капюшоном, а снизу пустил восьмериком, т. е. восемь граней и к ним клинышки (мелкие грани). Камень от этого стал красивее, но потерял в весе до двух каратов. На этой почве между Ненашевым и вышеупомянутым в протоколе Белоглазовым произошли трения (горячий разговор), т, е. Ненашев заподозрил, что Белоглазов устроил ему шмук. На это Белоглазов ответил какой-то грубостью. Слов Белоглазова я подлинных не помню, однако смысл был угрожающий.
Очень может быть, что Белоглазов уже в то время задумал совершить то, что сделал. Я не утверждаю абсолютно (толково), но полагаю, что на этой почве произошло все дальшейшее.
От Белоглазова 23 сего сентября мы пошли к ювелиру Левитину, где заказали соответствующую для камня оправу. Белоглазов пошел с нами из тех соображений, чтобы сделать ювелиру указания, какую желательно иметь для перстенька оправу, а именно: платиновое колечко, покрытое сверху легким матом. Ювелир принял заказ. Что было дальше,- не знаю.
На ваш вопрос - действительно ли я говорил, что это «твоя, Пашка, мечта, таинственный мир вечерней зари», подтверждаю. Эти слова я говорил, но злого умысла никакого не имел, ибо не знал, что произовдет в дальнейшем.
На этот ваш вопрос — почему у первой московского купца гильдии Василия Тарасовича Ненашева нос был не в соответствующем виде, показать ничего не могу.
Зачем приехал покойник (господин) Ненашев в Екатеринбург, показываю: по своим делам.
О том, что Луиза Каторс в действительности является екатеринбургской мещанкой Варварой Кобылкиной, я не знал. От вас слышу впервые.
Что же касается разных прб нее в хоре разговоров, то таковые я действительно слышал, но значения им не придавал. А именно: слышал, что она лет за пять до этого происшествия жила в Екатеринбурге.
Больше показать ничего не могу. Купец первой гильдии — Неруш.
Приказчик Ксенофонтий Ипполитович Корольков, потомственный почетный гражданин, показал:
- Наша фирма славится и гремит на пьедестале мирового рынка нашими ювелирными изделиями. Как вам должно быть известно, существует она с 1882 года, т. е., должен вам сообщить, двадцать четыре года.
Заказчики знают добротность и качество наших ювелирных изделий, и посему, извольте заметить, означенный в сем деле купец Неруш, купец Ненашев и гранильщик Белоглазов никуда не могли пойти, окромя нашей фирмы.
23 октября 1906 года означенные лица явились к нам заказать оправу для перстенька со вставкой рубина - камня густой крови.
Извольте заметить: рубин-камень приносит забвение печали и является счастливым для лиц женского пола, рожденных в июле. Но с высоты птичьего полета я заключаю так, что особа, коей был предназначен сей камень, родилась не в июле, но в каком-нибудь прочем месяце, из-за чего и произошло данное происшествие. Господин Ненашев, хоть и образованный человек, что видно по всему их облику, надо полагать, не поинтересовались данным моментом рождения вышеупомянутой особы, что в их положении оказалось роковым заблуждением.
В означенный день, около 12 часов дня, в наш уважаемый магазин явились означенные лица.
Пашка Белоглазов,- конечно, известный нашей округе. Мы можем его обрисовать в натуральном виде. Росту он среднего, волосы у него цвета, как бы сказать, неопределенного. Особых примет не имеет. Но могу вас заверить, что лицо у Пашки, к нашему сожалению, неблагородное. Нос у него с таким, хоть небольшим, но горбимом, как бы прямой. Не то что, знаете, такой мягкий, приятный нос, как у вас, скажем, или у меня. А такой как у нерусских людей бывает. И взгляд - как у неприятной птицы,—орла, скажем, или коршуна. Жуткий, трагический взгляд. И волос, позволю заметить, не прямой, гладкий, и не кучерявый, а неопределенный... Непонятный такой какой-то. И слишком темный, даже некрасиво. И лицо такое… - неопределенное. Не то, чтобы румянчик... Что особенно нашей фирме не нравилось в лице сего гранильщика, это пятнышко такое — возле левого уха,—родинка, по-простому говоря. Тут сказалась поговорка — бог шельму метит!
А что касается вашего сего вопроса насчет особы, рожденной не в июле,- Луизы Каторс, и если таковая действительно екатеринбургская мещанка Варька Кобылкина, то Пашка, как действительно я слышал, питая к сей особе несчастную страсть, каковая (поименованная Варька) покинула его из-за ирбитского купца Седелкина, с коим и уехала. А насчет того, что сия особа именно Варька и есть, сказать ничего не могу.
А случилось это потрясение, как сейчас помню в таком именно виде:
Двадцать третьего октября 1906 года они заказали перстенек, а двадцать пятого пришли за
заказом. Заказ, как изволите заметить был срочный, и за ценой они не стояли.
Этак уже вечерело. Позволю заметить, вечерняя зорька была. Вот тут вы можете сопоставить показания господина Неруша насчет «таиственного мира вечерней зари».
Сперва в магазин зашел Пашка. Он стоял возле прилавка и, представьте себе, ничего не говорил.
А потом попросил:
— Будьте любезны, пожалуйста, многоуважаемый Ксенофонтий Ипполитович, покажите мне перстенек...
Ему, заметьте, любопытно было взглянуть на прекрасную работу нашей фирмы.
Я ему, действительно, показал перстенек, снисходя к его унизительной просьбе. Перстенек, заметьте, был сделан для мирового рынка. По платине мы пустили легкий морозец и в лапки мороза взяли рубин-камень.
Пашка, удивленный нашим искусством, сказал:
— А ведь, вправду, капля крови на снегу!..
Я был шокирован столь нелестным замечанием и сказал:
— Зачем крови? Это же — капля вина!..
В этот момент вошли Ненашев и с ним упомянутая в протоколе особа: дама высокого роста, статная и с таким шиком. На ней – котиковое манто и вуаль. А из под вуали сверкнули этак, черными котятами, очаровательные глазки. Конечно, смотрят на меня. Они подошли к прилавку. Пашка посторонился. В сторонку отошел.
Я раскланялся и сказал:
- Ваш заказ, уважаемые господа покупатели, исполнен в срок,- а затем, обращаясь к сей упомянутой особе, я сказал:
- Вы будете иметь перстенек, который очаровательно подойдет к вашему личику...- И надел на ее мизинчик перстенек и сказал:
- У вас на ручке дрожит капля прекрасного, крепкого вина... Это вино — очень дорогое. Оно стоит—три тысячи!.. ''''
Перстенек, действительно, очень шел к упомянутой в протоколе особе. Сверху рубин-камень был мягкий, прозрачный, с мерцанием, как подогретое столовое вино, а книзу цвет сгущался, как кагор, или как церковное вино.
Особе перстенек понравился. Господин Ненашев сказали:
- Камушек имел бы больше цены, если бы гранильщик не сточил его. Правда, он стал красивей, но цены у него, к сожалению, убавилось...
- Как?- спросила особа.- Как сточил?
Господин Неруш сказали:
- Раньше он был весом пять каратов, а теперь только три.
Особа подняла вуальку и сказали:
- Я не хочу этого камня...- а потом повысили голосок и сказали:
- Он не сточил, а украл... Я знаю... Все гранильщики - воры!.. ..
И вот в этот самый момент произошло крушение. Пашка стоял вот так - поодаль от прилавка. Пока они говорили тихо, Пашка не смотрел на них, а тут, как особа повысили голосок и откинули вуальку,- тут или Пашка понял, что попался в шмуке и что сия особа ему не простит сего, или уж я не знаю чего... Но как только Пашка услышал, что ихний милый голосок произнес сии ужасные слова, Пашка взглянул на особу и не побежал.
Остальное потрясение произошло молниеносно.
Пашка закричал:
- Это тебе? Варька!..
Наша фирма имеет делос честными покупателями, и посему на прилавке, на стойке у нас стоят различные ювелирные изделия. К несчастью господина Ненашева, или, вернее, благодаря его роковому заблуждению, тут стояли бронзовые тройные канделябры. Осмелюсь заметить - очень тяжелые. Как схватил Пашка их, мы могли наблюдать только глазами. Успеть ничего не могли. Не успел.и даже слова крикнуть. Он трахнул ее, не могу сказать об которое место, но прямо в голову. Тут особа упали и залились кровью..
Господин Ненаше